новости

рейтинг

клуб

лиги

календарь

правила

учебник

инвентарь

галерея

творчество

разное

ссылки

На подаче Наташи сделать это оказалось тяжелее, подача у нее медленная, и Яна часто успевала забежать. В таких случаях мне, стоя у сетки, было очень трудно предугадать, куда Новотна с приема забьет.

Переломными в игре были, конечно, те два смеша, которые Фернандес засадила «с носа». Помогло и то, что накануне Уимблдона у нас была как бы генеральная репетиция, потому что в Истборне мы в финале встречались именно с Новотной-Фернандес, именно на траве, и победили. Самое интересное, что волнение пришло уже после игры. Такой мандраж напал...

У меня мурашки по коже, Наташа замолчала минут на десять. Ее что-то спрашивают, она даже ответить не может. Колотун. Смотрит на меня и еле шепчет: «Я вообще сказать ничего не могу».

Вечером посидели, поужинали вместе. Авиабилеты домой у нас с Аликом были на руках. На следующий день—бал чемпионов, но я не осталась, улетела домой. Чувствовала, что больше оставаться за границей не могу, полтора месяца—перебор. Я всегда очень скучаю по дому, по маме, хотя муж со мной ездит.

 Всегда скучаю, как бы плохо Дома ни было. Наташка—другой человек, сколько бы она за границей ни сидела, ей все нормально, По-английски говорит, как по-русски. Разные мы с ней, но пара у нас была неплохая, приятно вспомнить.

В восемьдесят девятом году в Канберре в «Ярролама теннис клаб»— это скромный, общедоступный клуб— я немного поработал с новичками, среди которых оказался и торгпред СССР в Австралии Ростислав Тихонов.