новости

рейтинг

клуб

лиги

календарь

правила

учебник

инвентарь

галерея

творчество

разное

ссылки

Подбросить мяч, назад согнуться, молниеносно развернуться, и струнной плоскостью сплеча скользнуть по темени мяча, и, ринувшись, ответ свистящий уничтожительно прервать,-— на свете нет забавы слаще... В раю мы будем в мяч играть.

В августе 1935 года в Булонском лесу на кортах «Рэсинга» я имел удовольствие познакомиться с Ниной Тепляко-вой и Евгением Кудрявцевым—звездами советского тенниса двадцатых—тридцатых годов. Они приехали в Париж на международные рабочие соревнования —советских спортсменов тогда всячески отгораживали от «тлетворного» буржуазного спорта, и они не участвовали ни в Олимпийских играх, ни в Уимблдонском турнире...

Но, оказавшись в Париже, Кудрявцев рискнул — разыскал Жана Боротра и договорился сыграть с ним товарищеский матч. И Теплякова расхрабрилась—захотела помериться силами с какой-нибудь известной французской теннисисткой. Однако в августе, как обычно, в Париже был «мертвый сезон», и для Тепля-ковой не нашлось соперницы. Т

огда Боротра дал Кудрявцеву классного партнера, а сам пригласил в пару Теплякову. А когда эта игра завершилась—Теплякова и Боротра победили в двух сетах,—Теплякова говорила мне, что Боротра брал все мячи, а ей оставалось лишь смотреть, как он все берет. Боротра же, напротив, всячески нахваливал свою партнершу.

Надо было видеть эту пару—и он, и она господствовали на корте вопреки всем канонам. Боротра имел убийственный удар слева, но при этом ударе выворачивал локоть. А Теплякова, когда ей били под левую руку, забегала справа, и, как меня уверял Кудрявцев, этим безошибочным правым ударом она всех и обыгрывает в Союзе.

Я не видел ее славных побед — решись я в те годы приехать в Советский Союз, меня бы мгновенно выявили— волшебные строки гонимого Мандельштама были бы сочтены неотвратимой уликой... Да и сама Теплякова, когда в шестьдесят девятом году привезла во Францию советскую команду Кубка Суабо (никто, замечу, не мог поверить, что этой безудержного темперамента даме в белой плетеной шляпке, украшенной небольшим бантиком, —уже шестьдесят пять!), рассказывала мне, как в сталинские времена не раз была готова к тому, что ей не сдобровать.