|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
| Главная | |
| читать ранее | |
| читать далее |
| 1 | |
 |
|
 |
|
Сколько я ни играла в Москве, всегда видела на
трибуне Михаила Федоровича. В конце февраля 1967 года открылся очередной
Московский Международный турнир. С первого же дня я знала, что выиграю этот
турнир, как и в прежние годы. Утром, перед финальной игрой с Бакшеевой, все
складывалось, как я хотела. Иногда весь этот режим—завтрак вовремя, обед
вовремя, все вовремя—сам по себе требует усилий, ведет не к спокойствию, а лишь
к растрате нервной энергии. Ах, нужно
куда-то бежать, а я не успеваю, все наскоком —и
настроение пропало. А тут как бы независимо от меня все получилось. Андреев
немного позанимался со мной, и за полчаса до игры у меня пошла подача. Все
складывалось удачно. Я повела игру за каждое очко. На каждой подаче шел долгий
розыгрыш, и Бакшеева уже знала, что ей рисковать нельзя. Ей приходилось
выкладываться на каждой подаче. Почти на каждой ее подаче у нее «висел» гейм.
Свои же подачи я выигрывала сравнительно легко. До счета 9:9 я играла низкими
короткими мячами, чтобы они в ногах путались. Но тут Андреев, увидев, что
Бакшеева уже волнуется, шепнул мне, когда мы менялись площадками: «Надо
усилить». И теперь, принимая ее мячи, я стремилась сыграть сильно и близко к
линии. Это рискованно, но я рискнула удачно и выиграла
первый сет. Галя так расстроилась, что стала играть невпопад,
спешить. Я вела во втором сете уже 4:1, когда у меня вдруг пропала подача. Счет
стал 4:3, потом 5:3, 5:4. Теперь мы волновались обе. Наконец у меня матчбол.
Посылаю мяч своим коронным ударом и думаю: «Ну, последний мяч». Но она
угадывает этот мяч, она мои «коронки» знает. В суматохе
принимаю мяч обводом, но каким-то чудом он все же перекатывается через сетку...
После трудного выигрыша я часто испытываю не подъем, а скорее опустошенность.
Но бывает выигрыш, который помогает оценить свои силы. Так было и на этот раз. |
 |
|
творчество