новости

рейтинг

клуб

лиги

календарь

правила

учебник

инвентарь

галерея

творчество

разное

ссылки

Я выиграл первый сет, но уступил и второй, и третий, тут, однако, стемнело, а на следующий день я сначала сравнял счет, а затем взял и решающую партию—6:3. Это поражение Кодеш воспринял трагически.

Метревели, как мне представилось, сторонится политической темы, и о том, каков был накал страстей вокруг пражского матча Метревели с Коде-шем, рассказывает в своей последней книге известный теннисный обозреватель американец Бад Коллинз, который присутствовал, кстати, в ноябре девяносто первого и на Кубке Кремля.

Бледный, трясущийся Кодеш, словно им овладела пляска Святого Вита, говорил Коллинзу, что это не просто теннисный матч, а политика, что народ, который не мог забыть советские танки, ждет от него только победы.

При каждой удаче Кодеша трибуны ликовали, а если

Ян Кодеш.

Александр Метревели. Метревели увеличивал счет — воцарялась угрожающая тишина. Судьи на линии засчитывали все мячи Кодеша, которые опускались близко от линии и даже не очень близко от нее как правильные, хотя отметины были хорошо различимы. Но невзирая на это, Метревели мужественно продолжал борьбу. Уже во втором сете Кодеш справился со своим волнением, но утром при доигрывании Метревели не оставил Кодешу никаких надежд.

В мертвой тишине победителю аплодировали лишь товарищи по команде. Коллинз замечает, что ему казалось, будто он присутствует не на теннисе, а на футбольном матче. Но возвращаю слово Александру Метревели.

прямо из Праги мы с Кодешом поехали в Англию, и в Уимблдоне, едва начался турнир, сетка вновь свела нас. И когда опять —в пяти сетах—я обыграл его, он едва не сошел с ума. Но здесь же, в Уимблдоне, спустя два года Кодеш взял у меня реванш. Я тогда впервые дошел до финала—причем всех обыгрывал очень легко.